Вика расковыривает вход в тайную пещеру в стене. Сама, сама, иди туда, говорит мама, я не могу, это твоя сила. Вика выносит через трепещущий полог связку извивающихся колец, из рук нет-нет, да и вырвется одно щупальце, крепко связаны, Вика держит. Это Пашкова, мама, надо ему отдать. Надо сначала балкон достать наш, там же, наверное, и кухня. И кошка, добавляет Вика. И кошка, отвечает мама.

Мама открывает повязку, осторожно трогает розовый зернистый рубец. По краю, по краю, по бугристому венчику, посиневшему, как синеет рука или нога, когда сдавили и кровь не проходит. Вика держит, отставив руку, клубок мохристых сущностей, тянется другой к Пашкову. Щупальца тянутся к Пашкову, искрятся, загораются бенгальскими огнями, брызжут искрами, прожигают дырки в красном тряпье, обжигают Вику.

Мама зажмуривается и накладывает ладонь на рубец. Пальцы проваливаются, кисть входит, как в масло. Мама хочет вытащить, но запястье застревает, обхваченное зубцами костей. Вика тянет обратно, Пашков держит своим черепом, держит коченеющей, не разжимающейся хваткой